Страх – как след от удара кулаком в солнечное сплетение. Что происходит? В участке она панически боялась, что ее начнут бить, но теперь ее тревога гораздо сильнее, и, как видно, встревожена не она одна. На улицах много народу: люди несутся по тротуарам, заскакивают в подъезды. Кажется, они сами не знают, от чего убегают.
Нико не ускоряет шаг, и бронемашина обгоняет их, почти оглушая. Прежде чем мужчина и девушка успевают дойти до угла, им преграждает дорогу полицейский в полном снаряжении. Совсем молодой парень, он даже на них не смотрит:
– Сеньор, внимание! Возвращайтесь домой! Не оставайтесь на улице!
– Что происходит?
– Беспорядки на Кастельяне! Сеньор, идите домой!
– Мы так и собираемся, – спокойно отвечает Нико. – Нам тут недалеко.
Так это или не так, полицейский проверить не успевает: его рация разражается треском и парень пробегает между Нико и Кармелой, задев их плечами. Нико поворачивается к девушке и протягивает руку, как будто прощаясь:
– Делай вид, что уходишь, но поглядывай на меня. Когда я дам знак, подходи.
Дождь хлещет все сильнее, асфальт под ногами начинает пузыриться. Кармела ищет укрытия под карнизом и наблюдает, как Нико перебегает улицу и уверенно направляется к красной машине, припаркованной в ряду других. Неужели Нико так удачно оставил свою машину рядом с участком, куда их привезли? Но стоит Нико ухватиться своими мощным руками за переднюю дверцу, как сигнализация взрывается яростным воем, а фары начинают мигать. Нико невозмутимо отходит от машины и направляется к следующей в ряду, белой «тойоте». Теперь он что-то держит в руке – кажется, это ременная пряжка. Вой сигнализации сливается с воем других машин, теперь этот вопль ужаса несется по всему городу.
Дверца «тойоты» открывается мгновенно. Нико садится и подзывает девушку. Когда промокшая Кармела забирается в салон, Нико сидит скрючившись, в пальцах у него два провода, торчащие из-под приборного щитка. Сверкают искры, мотор заводится.
– До того как стать художником, я был полицейским, а еще раньше – преступником, – поясняет Нико, сдавая назад и маневрируя. По улице проезжает еще один фургон, в противоположном направлении пробегает наряд СГО в шлемах и со щитами. – Печально, что тебя так напугали в участке. Уже понятно, шутить они не намерены…
– Не волнуйся, – отвечает она. – Спасибо, что помог. Куда мы едем?
– Ты же не поверила их бредням, будто это Логан и Стая убили семью в горах? Логан способен на многое, и они наверняка его ищут… но я уверен, что тут он ни при чем. Вот совсем ни при чем.
Кармела задумчиво кивает. Ей никак не удается выбросить из головы эти четыре фигуры: двое взрослых и две девочки маршируют размеренным шагом, как куклы на ниточках. Но теперь Кармела соединяет с этой картиной и другое воспоминание: стая голубей, испражнившихся над крышей ее дома. Неужели все это может быть как-то связано? Что вообще происходит?
– Я не поверила и четверти из того, что он нам наговорил, – отвечает Кармела.
– Я тоже. Это не было простое убийство. А здесь – не просто уличные беспорядки. Что-то меняется. Напрочь меняется. И думаю, Мандель знал, в чем тут дело.
– Но у нас нет его флешки. Ты успел скопировать?
Нико не подчиняется знаку «Уступите дорогу», машина летит к следующему перекрестку.
– Я пробовал, но копирование оказалось невозможно. Мандель был очень предусмотрительный дядька. Ай, чтоб тебя!.. – Нико резко бьет по тормозам. Полицейский кордон перекрыл улицу впереди, хотя машин и так мало. Нико крутит руль и уходит в узкий проулок. – Если это правда насчет комендантского часа, нужно как можно скорее выбираться из Мадрида…
– Почему? Куда мы едем?
– Кармела, я уверен, что есть и другая копия. Все, что я рассказал Ларедо, – это правда: письмо, камеры… Но это не вся правда. Мандель писал, что готовит сообщение еще и для Фатимы Кройер, той девочки, которая была с ним несколько лет назад. Я хочу найти Фатиму, и ты тоже мне нужна: кажется, ты единственный человек, способный расшифровать эти файлы.
– У Фатимы есть копия?
– Не знаю, но надеюсь. Плохая новость в том, что сегодня я позвонил ее сестре и она сказала, что Фатима вчера легла в психиатрический центр для детоксикации. Но я знаю, где ее искать: это та же лечебница, в которой лежал Мандель.
– Тогда, возможно, у нее и нет никакой флешки…
– Возможно, но Мандель просил меня защитить и ее – как и тебя. И я это сделаю.
– Защитить нас… Но от чего?
Художник включает дворники и дает самый расплывчатый ответ:
– От всего этого.
7. Манифестация
Вертолет «Bell» опускается над крышей участка ровно настолько, чтобы пятеро членов команды Ларедо и сам Ларедо сумели в него забраться. Оливеру и Де Сото приходится втягивать Ларедо на руках – из-за наметившегося брюшка. Он боится громких звуков и чувствует себя смешным, нелепым и ненужным среди этих мускулистых ребят. Пиджак его уже пахнет потом, а в придачу и прелой соломой – так несет от влажного белья. Ларедо еще не успел пристегнуться, а вертолет мощно, одним рывком взмывает в воздух, раздвигая потоки дождя лопастями винта.
Путешествие, вообще-то, предстоит недолгое: они должны приземлиться на площади Кастилии, где собраны основные части СГО.
Люди Ларедо (ему такое наименование кажется смешным, похоже на «Ангелы Чарли») используют время перелета, чтобы проверить экипировку и отдохнуть под этот ужасный грохот. Дождь немилосердно сечет аппарат, стремительно летящий к точке назначения, однако внутри просторной кабины с шестью сиденьями по бокам и тремя дополнительными позади никому нет до этого дела. Ребята веселятся и подкалывают друг дружку. Бюст приглаживает коротко стриженные черные волосы, Де Сото потягивается, наводняя кабину запахом крепкого тела, француз Оливер с пижонским высокомерием причесывается, Лопе продолжает хмуриться, а Мавр (по-видимому, марокканец) молча сидит, прикрыв глаза.
Ларедо достает смартфон и набирает в видеочате своего шефа, Хакобо Агирре, брюссельским заместителем которого является Вассенир. На экране появляется лицо Агирре – худое, с густыми черными бровями, которые по контрасту с бледностью изображения придают ему сходство с вампиром. Шеф вовсе не рад звонку. И Ларедо тоже.
– Слушаю, Ларедо.
– Я лечу к площади Кастилии. Точнее, мы уже подлетаем.
– Очень хорошо… – Лицо Агирре уходит с экрана, потом возвращается. – Вам, вероятно, уже сообщили, что дело вышло из-под нашего контроля. Мы эвакуируем королевскую семью и президента… Кстати, одна моторизованная часть выдвинулась с базы Эль-Голосо. Ждите ее меньше чем через час. Командир у них капитан Пасос. Сообщите, что происходит на площади Кастилии. Ларедо, мне пора…
– Сеньор, прошу извинить. Я допросил этого художника.
– Художника? Какого художника?
– Николаса Рейносу. Того, что устанавливал веб-камеры там, где было происшествие с семьей Химено.
– Ах да, Рейноса…
– Кажется, он это сделал по команде своего друга, профессора Карлоса Манделя.
– Не слышал о таком.
– Биолог. Несколько лет назад был знаменит. Покончил с собой, но оставил письма своим друзьям, чтобы они получили их в определенные дни. Он разослал слово «Кроатоан» – это из древней легенды об исчезновении людей – на адреса сотрудников Мадридского центра экосистем, а также своей ученице, Кармеле Гарсес… А Рейносе он послал какие-то файлы для передачи Кармеле Гарсес, но мы до сих пор не знаем, что там, они защищены паролем. Мои люди над этим работают.
– Хорошо, держите меня в курсе…
– Простите, сеньор, теперь самое любопытное. – Ларедо торопится договорить. – Самое любопытное: все, что в моих источниках связано с Карлосом Манделем, – это закрытая информация… И не только он, но и его друзья: Рейноса, профессор Гарсес и некая Фатима Кройер. И это еще не все. Логан, преступник, разыскиваемый полицией за похищение в Лас-Росас, а также подозреваемый в убийстве семьи в Ферруэле, тоже знал Карлоса Манделя, и информация о нем тоже закрыта… Почему?..