На людях бабочка была мила и очаровательна. Она хлопала крылышками и наивно распахивала фасеточные глаза. Но вернувшись домой, скинув крылья и надев велюровый спортивный костюм «Джуси Кутюр», она превращалась в гусеницу и поедом жрала бедного Орхидея. Она приглашала в гости кучу подружек-белокрылок, и они часами трещали о распродажах и новых тенденциях моды у тли.
Грибному комарику Альфреду было отказано от дома со словами: «Пора и честь знать». Едва успев забрать свою коллекцию сосновой коры, он нашел приют у традесканций. Они были неряхами, постоянно сидели на диетах и сушили верхние листья. Но, невзирая на длинные худые стебли, которые периодически обламывались, они были растениями добрыми и крайне живучими.
Кот предпочитал не влезать в семейные дела, так как помнил свои настойчивые попытки спать вместе с Хозяйкой. Твердой рукой ему врезали тапком по пушистой попе и за шкирку выкинули из спальни. С тех пор Кот уяснил, что «все животные равны, но некоторые равны больше».
Хозяйку загрузили дополнительной работой в связи с карантином, и у нее совершенно не осталось времени вести домашнее хозяйство. Отказаться она не могла, сами знаете, чем это может обернуться для перспективного менеджера. Помогать по хозяйству была призвана наша старая Знакомая. Вообще-то её звали Евгеша, но многие за глаза ее называли Гешей. В этом была доля истины. Знакомая была давно прощена, она даже завела свои собственные орхидеи, и уже не путала Пафиопедилум с педиатром. Но нрав свой она не поменяла и имела на всё собственное мнение, нисколько не интересуясь мнением окружающих.
Вот однажды Орхидей с Бабочкой вернулись с симпозиума по раннему цветению орхидей. Орхидей устал и мечтал только об одном – попарить ноги и принять рюмочку бодрящего тоника для цветов.
Но бабочка, побывав в элитном обществе, выгрызала ему мозг, а заодно и дырки в листьях. Она требовала новый горшок, шубку и шопинг в Милане.
Она так увлеклась, что не заметила, как Евгеша походкой танцующего бегемота появилась у подоконника. «Шо це таке?» – почему-то с украинским прононсом спросила она сама себя и в секунду раздавила гусеницу.
Затем подмигнула Орхидею, и со словами: «Не боись, товарисч!» – щелкнула его по выступающему бутону. Орхидей покраснел и попытался листом прикрыть надувшийся бутон.
Пройдясь тряпкой по всем частям Орхидеева тела и уничтожив следы жизнедеятельности уже «покойной» бабочки, Евгеша удалилась, напевая что-то из Стаса Михайлова, виляя крутыми бедрами и не попадая ни в одну ноту. Впрочем, её это не смущало.
Орхидей украдкой поплакал, всё же он прожил с бабочкой достаточно долго. Но злые языки Сансевиерий утверждают, что плакал он от радости.
Комарик Альфред вернулся и был так счастлив, что танцевал всю ночь на вечеринке в соседнем горшке у традесканций.
ОРХИДЕЙ И СОЛОВЕЙ
Каждый год, как только наступали стабильно тёплые дни, орхидеи выезжали на дачу.
Старожилы, зная, что это такое, наращивали и укрепляли корни, проверяли надежность горшка. Запасались баллончиками от насекомых. Никому не нравится, когда его кусают!
Дача – это вам не all inclusive в пятизвёздочном отеле. На даче и удобства могут быть на улице, и вода с перебоями.
Орхидеи-первогодки, выезжавшие в первый раз, восторженно попискивали и искали романтическую составляющую, представляя себе выезд на дачу в виде сплошного приключения.
Так кажется всем, кто слышал о романтике фестиваля бардов, но никогда там не был.
Грибной комарик Альфред оставался дома – он был слишком лёгким и боялся, что его унесет порывом ветра в неведомые края. Он временно переехал к огромной драцене. Дом у неё был настолько большой, что комарик облетал горшок по кругу вместо кардиотренировки.
Драцена никуда не выезжала, так как с возрастом набрала вес, и требовалось трое взрослых мужчин, чтобы её приподнять. Обычно она стояла около окна и комментировала происходящее на улице, давая нелестные характеристики всем, кто попадал в её поле зрения. Особенно доставалось воробьям и галкам.
Кот летом уезжал вместе с орхидеями. Целыми днями пропадал на улице и появлялся в доме только для того, чтобы поесть и поспать. Выезд на дачу для него означал свободу выяснять отношения с другими котами и охоту за жуками-лягушками.
И вот первая ночь на даче. Орхидеи смотрели на небо, на крупные, как бутоны, звёзды, и зябко кутались в листья. Они ещё не привыкли к ночной прохладе. Обычно акклиматизация проходит быстро, тоскливое настроение проходит в течение максимум двух-трех дней. Но именно перепад температуры и позволяет закладывать цветочные бутоны для длительного пышного цветения.
Иногда налетал ветер, пытаясь опрокинуть кашпо, и орхидеям казалось, что они настоящие герои, сопротивляющиеся стихии. Они топорщили листья и выставляли навстречу ветру пики-цветоносы. Ветер выдувал сухие кусочки коры из горшков и играл с ними, гоняя по полу. Он любил бабочек и думал, что орхидеи их дальние родственницы.
Но порой ветер был очень сердитым и дул с такой силой, что хозяйке приходилось делать загончик для защиты любимых орхидей. Если она не успевала, то ветер мог повалить цветочные горшки и загнать их в угол.
Первую ночь Орхидей почти не спал, вслушиваясь в непонятные шорохи в темноте.
Лишь под утро он задремал и проснулся от гомона уличных птиц. Они что-то выясняли между собой, жестикулируя крыльями. Хотя вполне вероятно, они просто громко разговаривали, как итальянцы.
Посмотрев вокруг, в квадрате солнечного света Орхидей увидел своего друга Кота. Кот нежился на солнышке, выставив меховое пузцо.
«Привет!» – услышал Орхидей. Какая-то черная птица сидела на перилах и разглядывала Орхидея. Было непонятно, что она собирается делать. Кот прикрыл глаза и старательно делал вид, что он крепко спит. Птица, а это был скворец, заложив вираж, пролетела над Котом и ловко выдернула кусок торчащей кошачьей шерсти. Кот линял и был похож на драный меховой коврик. Кот зашипел и погрозил лапой скворцу. Вдруг раздался громкий лай. Кот высоко подпрыгнул из позиции лёжа, едва не сшибив горшок с колючим кактусом. Орхидей покрутил головой, но собаки он не увидел. Скворец, сидя на ветке берёзы, внимательно посмотрел вниз и замяукал. Он поддразнивал Кота. Он то мяукал, то лаял, иногда он даже скрипел. И явно был очень доволен собой.
– Здравствуйте, – поздоровался Орхидей. – Как поживаете? – Он же был почётным членом Академии орхидейных наук и имел хорошее воспитание.
– Да вот, прилетели из-за границы, из тёплых стран, обустраиваемся, – сообщил скворец. – Этого клочкастого я хорошо знаю, – он кивнул на Кота. И скворец снова спикировал вниз, выхватив кусочек мха из горшка с орхидеями.
– Для гнезда, – объяснил он удивлённому такими манерами Орхидею.
Скворец оказался вполне компанейским парнем, он рассказывал Орхидею о тёплых странах, где обычно зимовал, о трудностях перелёта, о наглых воробьях, которые зимой самовольно вселялись в скворечники.
Мимо пролетела серая невзрачная птичка. Скворец подскочил к ней, что-то спросил и вернулся обратно.
– Автограф взял, – пояснил он Орхидею. – Это знаменитый Соловей. Недавно вернулся на Родину. Даёт всего несколько концертов.
Орхидей удивлённо смотрел на затрапезный костюмчик известного на весь мир певца. «Какой неказистый», – подумал Орхидей.
Вечером Орхидей смотрел на яркие звезды, вдыхал сладкий запах жасмина и сочинял стихи.
Стихи почему-то складывались в японском стиле на производственную тему. Что-то типа:
Тёплый вечер. Проснулись лягушки в пруду.
Лёгкий ветерок перебирает косы берез.