Их привели в чувство хлопки ладоней Мерьем – няни Сурии.
– Пойдёмте завтракать, – Мерьем обняла свою любимицу. – Что-то вы сегодня на рассвете, дня вам не хватает?
– Что же ты скажешь мне, Сурия? Что будем играть вечером? – Бен остановился у калитки, отказавшись от приглашения и ожидая вердикта.
Сурие казалось, что она всё ещё там, в восходящем кедровом потоке и глаза её были распахнуты:
– Раньше ты так не играл. И мне понравилось. Да, я хочу повторить это. До вечера! – она улыбнулась и подняла руку в прощальном жесте.
– Ах, до чего ж я голодна! И как я рада, что ты со мной! – она схватилась за мягкую Мерьем и потянула её за собою.
Дом, где жила Сурия, был большой усадьбой, раскинувшейся на обширном холме. С востока его огибала широкая петля могучей Пэрат, что несла свои синие воды с северных гор Кашиари через всю землю и там, далеко на юге, вливалась в море Парс. А с запада располагались угодья и дома богатых жителей Ларсы. Щедрая земля, нарезанная до крошечки ровными полосами и старательно возделанная, рождала по два урожая в год, а в это весеннее время была залита солнцем и радовала глаз безудержными цветами и ароматами. Горожане любили строить просторные дома с плоскими крышами и окружать их прохладными садами с родниками и фонтанами.
Хозяин усадьбы, отец Сурии Ахикар хранил свою родословную на плоском камне, торчащем из земли и окружённом розовыми кустами. На нём высечено было пятнадцать строк с именами предков по мужской линии. И в каждой строке рядом с мужским стояло имя женщины. Так было изначально заведено в этом роду – только одна жена. Он построил этот дом ещё в юности, до женитьбы, вокруг прекрасной магнолии. Он не знал, откуда взялось здесь редкостное дерево и сделал его сердцем дома, вечно цветущим в благодатном воздухе. Магнолия раздавалась вширь с годами, и Ахикар давал ей место, время от времени перестраивая и меняя планировку дома.
Тогда же, вместе с домом, Ахикар заложил вокруг него и сад, который бережно укрывал от палящего солнца и чужих глаз его семейный мир. Толстые липы, что окружали сад, сейчас, тёплой весной, были усыпаны нежно-жёлтым своим цветом и благоухали под лучами утреннего солнца. Пройдёт лишь несколько недель, и тёмная их листва будет изнывать от зноя и истекать своим соком.
В одном из уголков сада бил из-под земли прохладный ключ, давая начало ручью и насыщая воздух влагой. Стоит ли говорить, что место это было любовно обустроено и окружено нежными садовыми цветами, а дно ручья выложено цветными камешками. Здесь вечно кружили пчёлы и стрекозы, встречались маленькие птички, что жили в липовых ветвях. Сюда приходила напиться и обитавшая в саду старая ежиха, часто со своим колючим выводком. Иногда, ночью, здесь можно было увидеть и кого-нибудь из степных странников, забежавших в сад – зайца или лисицу. Садовые дорожки, выложенные осколками глиняной посуды, вились между цветочными клумбами и ухоженными ягодными кустами и давали случай отдохновенно прохаживаться в этом душистом месте.
Завтрак приготовлен был на веранде, и родители уже ждали Сурию. Асма, стройная женщина с тонкими улыбчивыми морщинками вокруг глаз и светлой кожей, скорее была похожа на старшую подругу дочери, чем на уважаемую хозяйку большого поместья.
– Готовитесь к сегодняшнему вечеру? – она протянула руку и тронула Сурию за локоток.
– Да, мама. Бен показывал новую музыку, – они обнялись.
– О боги! Я уже жду, как затрепещет моя кожа, – Асма давно знала своё отношение к барабану Бена. Всякий раз он заставлял вибрировать каждую клеточку её тела. Бесконечное множество этих мелких вибраций не было беспорядочным, они составляли собою волны, что щекотливо накрывали всё существо.
Асма смотрела на танец дочери, а видела мистичное действо. Что было хоть на долю мгновения первым – звук или движение – она не могла различить разумом. Воспринимать то, что происходило, можно было только нутром, и ей оставалось лишь ощущать, как всякий раз раскрывается сердце навстречу чарующим всполохам.
– Доброе утро, папа! – Сурия подошла к отцу и поцеловала его в круглую мягкую щёку.
– Чувствую, за ужином нас ждёт что-то особенное? – Ахикар улыбнулся в ответ.
– Хочу сохранить сюрприз. Но думаю, да. Мне кажется, я до сих пор в этом ритме. Для меня он точно особый… новый… Пока не знаю, что такое эта музыка, – Сурия задумчиво пожала плечами. – Но давайте же завтракать!
– Милая, а ведь завтра в путь, – Асма посмотрела на дочь, возвращая её на землю. – Как ты, настроилась, сердце твоё в покое? Надеюсь, ты будешь не очень скучать без нас. Думаю, времени на тоску у тебя не будет точно. Мерьем поможет тебе собраться. А вечером мы все будем напутствовать тебя, – Асма прикоснулась ладонью к по-детски нежной щёчке Сурии.
В голосе Асмы слышалась тихая радость за дочь. Она вспоминала день, когда её саму, такую же двенадцатилетнюю девочку, мать провожала в Урук, в храм Великой Инанны. Лишь один раз в три года храм принимал двенадцать девочек, чтобы сделать их образованными женщинами, знающими устройство мира, целительство, литературу и музыку. Их имена навсегда оставались вписанными в хроники храма, а предложить замужество такой девушке решался только уважаемый и состоятельный мужчина. Конечно, жизнь под крылом Богини не была простой. Там не было ни мамы, ни няни. Нужно было заботиться о себе самой, много учиться и всё запоминать наизусть. Однако, девочки помогали друг другу как могли, и потому ни одна не уходила из храма не доучившись.
Глава 2. У реки
Наступил прохладный вечер, и под сапфировым шатром в саду накрыт был круглый стол. Гранатовая скатерть и посуда из красного стекла с позолотой дышали роскошью. Свет струился из медных масляных светильников и заливал всё пространство. Лампы с ароматами, спускающиеся откуда-то сверху, наполняли воздух розовым благоуханием, что соединялся с запахами восхитительных блюд.
– Ах, мама! Это так… великолепно! Как красиво ты умеешь всё это устраивать! – Сурия остановилась в изумлении от вида этого райского местечка.
– Это вовсе нетрудно, дорогая, ведь наша семья на самом деле богата, – Асма улыбалась. – Для того и существует достаток, чтобы услаждать душу красотой и изобилием. Пойдём, дорогая, к воротам, встретим наших гостей. Папа уже там.
Они прошли по садовой дорожке во двор усадьбы. Ахикар стоял в открытых воротах и смотрел на дорогу. Гостей всё не было.
– Я уже начинаю беспокоиться. Они никогда не опаздывают. Может, послать слугу? – он вопросительно посмотрел на жену.
– Вот они, идут. Бена с ними нет почему-то. Сейчас расспросим.
После обычных приветствий и пожеланий выяснилось, что Бен куда-то запропал ещё днём. Слугам было строго-настрого наказано передать ему, чтобы немедленно шёл в дом Ахикара. И хотя вечер был наполнен разговорами, вкусной едой, пожеланиями и поздравлениями, время от времени кто-нибудь оглядывался на садовую дорожку – Бен так и не появился. В конце концов, каждый подумал, что Бен просто не хочет прощаться с Суриёй.
И это была правда.
Весь день он сидел на берегу реки под ивой и рассматривал желтые кубышки. Наблюдал, как цапли в камышовых зарослях переговариваются между собой и ловят рыбу. Слушал, как ветерок тихонько шумит в высокой траве на берегу. Солнечный свет заливал землю, реку, наполнял теплом весь мир. Стояла весна и всюду кипела жизнь: щебетали птицы, носились пчёлы, плескалась рыба в реке.
Мальчик слушал, как в его тело входит ветер, наполняет его лёгкие, как запах речной воды попадает в нос, а потом в голову и возвращается в реку. Он чувствовал под собою нагретую и всегдашнюю землю. Мыслей не было – только ощущения движущихся непрерывных ручейков внутри тела, они входили в тело, или возникали там, выходили из него, уходили куда-то вдаль. Тела не было – только движения множества потоков. Они были разные – тонкие, как нити и довольно широкие, горячие и прохладные, медленные и быстрые. Ему не хотелось даже шевелиться.