Классическая проза 99 стр.

Антон Павлович Чехов Это была длинная процедура Сначала Пашка шел с матерью под дождем то по скошенному полю, то по лесным тропинкам, где к его сапогам липли желтые листья, шел до тех пор, пока не рассвело Потом он часа д

Антон Павлович Чехов Человек с сизым носом подошел к колоколу и нехотя позвонил Публика, дотоле покойная, беспокойно забегала, засуетилась… По платформе затарахтели тележки с багажом Над вагонами начали с шумом прот

Антон Павлович Чехов Перед судебным следователем стоит маленький, чрезвычайно тощий мужичонко в пестрядинной рубахе и латаных портах Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из за густых,

Эрнест Хемингуэй Рано утром дорога через перевал была твердая, гладкая и еще не пыльная Внизу были холмы, поросшие дубом и каштановыми деревьями, а еще ниже вдали — море По другую сторону — снеговые горы Мы спускались

Владимир Набоков Дорогой В. , помимо прочего, пишу тебе, чтобы сообщить, что я наконец здесь, в стране, куда столько закатов вело Один из первых, кого я встретил, был старый наш приятель Глеб Александрович Гекко, угрюмо пер

Рюноскэ Акутагава Было утро, недавно перестал идти снег Ясукити сидел в учительской физического отделения и смотрел на огонь в печке Огонь словно дышал – то ярко вспыхивал желтым пламенем, то прятался в серой золе Та

Iван Якович ФранкоІшов Ведмідь з Вовком по лісі, аж ось зацвірінькала якась пташка у корчах Підійшли ближче, а маленька пташка з задертим хвостиком скаче по гілках та цвірінькає. Вовчикубратику, а що це за пташка так г

Iван Якович Франко На дупластій, головастій вербі над річкою звила собі Ворона гніздо Не сподіваючись ніякого лиха, нанесла яєць, висиділа, а коли повикльовувалися з яєць Вороненята, стара Ворона полетіла шукати для ни

Теодор Драйзер Своеобразные картины можно увидеть зимним днем в большом городе Если идет снег, улицы мигом покрываются слякотью, и это немалая помеха деловой жизни города В первые минуты снегопад даже красив: воздух п

Іван Якович Франко Була собі Синиця Невідомо, що їй збрело в голову, що звила собі гніздо на самім березі моря на невеличкому кущику Поки море було спокійніше, все йшло гаразд Синиця нанесла яєць і почала висиджувати ї

Юрій Яновський Перекопська рівнина починається за Дніпром, на південь від Каховки, смуга пісків тягнеться вздовж ріки з південного заходу, незайманий степ аж до Мелітопольщини, на півдні — Чорне море, і Джарилгачська з

Давня казка IМоже б, хто послухав казки? Ось послухайте, панове! Тільки вибачте ласкаво, Що не все в ній буде нове. Та чого там, люди добрі, За новинками впадати? Може, часом не завадитьІ давніше пригадати. Хто нам може розповіс

Эрнест Хемингуэй Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разр

Василь Быков1 Это был обычный железнодорожный переезд, каких немало разбросано по стальным дорогам земли. Он выбрал себе тут удобное место, на краю осокового болотца, где оканчивалась насыпь и рельсы укатанной однопутк

Теодор Драйзер В одном из районов густо населенной рабочей части Нью Йорка, именуемой Ист Сайдом, на территории, насчитывающей около сорока тысяч жителей, живет и властвует человек, политическая деятельность которого

Михаил Афанасьевич Булгаков То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя. Вся эта история началась с того, что, по словам всезнающей Аксиньи, конторщик Пальчиков, проживающий в Шалометьеве, влюбился в дочь агронома Люб

Теодор Драйзер Помоему, больше всего ее удручала и в конце концов толкнула на роковой шаг мысль о том, что она както прошла мимо представлявшихся ей возможностей и что жизнь сама по себе — непонятная игра, которая част

1 Сонные тучи придавили маленький городок Густой Бор Шумит ветер мокрой листвой деревьев, мокро блестят старые железные крыши домов, мокрые бревенчатые стены черны, — и сам город, и земля, на которой он стоит, и воздух

Йоханнес Йенсен В Ютландии долго вспоминали силача пастора из Ольбьерга и рассказывали о его могучем голосе Легенды ходили о невероятной силе пастора, которую он нередко употреблял во благо других Рассказывали, как о

Китc[2] умер от рецензии А кто это умер от « Андромахи»[3] Монфлери. [4] Автор « Parnasse Reforme»[5] заставляет его говорить в Гадесе[6] : « L'homme done qui voudrait savoir се dont je suis mort, qu'il ne demande pas s'il fflt de fievreou de podagre ou d'autre chose, mais qu'il entende que ce fut d