Федор Крюков читать онлайн 2 стр.

Гулебщики (Очерк из быта стародавнего казачества) I Старуха Панкратьевна в темным кубелеке[1] и красном платочке стояла под сараем у арбы с сеном и будила своего храпевшего во всю мочь сына, расталкивая его за плечо — Филюшка! буде спатьто!… ночь на дворе! Но Филюшка, уткнувшись головой в шубу, свер

ТИШЬ I Надо было вставать, — пора: сквозь тонкий сон Максим Семеныч слышал уже два раза праздничный трезвон, улавливал ухом смутный гомон толпы за окнами, чувствовал знакомый ему конский запах, — значит, наступило утро и день нынче базарный Да, базарный: воскресенье… Но почему же Карась? Ясно, отчет

СТАНИЧНИКИ I На дворе толпился народ Стояла арба с сеном, запряженная рыжею кобылой Конец пики, привязанной к дрогам, сверкал на солнце острым блеском Гнедой поджарый конь, «строевой», привязанный к сохе у сарая, тянулся к арбе, нетерпеливо рыл копытом землю и изредка, с видимой досадой, дергал зуба

СПУТНИКИ Подъесаул Чекомасов коротким, артистически небрежным движением опрокинул рюмку в рот и брезгливо сморщился: водка была теплая Огорченным голосом он сделал замечание буфетчику и остановился в раздумьи перед закусками Буфетчик немножко виноватым, угодливым голосом порекомендовал молодой испан

РАТНИК Шло, шло и дошло… Ждали этого Фрол Ильич и Андреевна, родители, ждали беспокойно, боязливо, с тоской в сердце, с робкой, но неотвязной надеждой: авось, пронесет Господь эту тучу чудом какимнибудь, — забракуют ли на телесном осмотре, или без них какнибудь обойдутся, без новых, — миpyто ведь за

ЖАЖДА Ветерок из степи налетал капризными порывами на тесную толпу богомольцев и вместе с проворными клубами сору и золы, выкинутой за огородами, подхватывал торопливые, невнятные слова молитвы и, кружа их, как покоробленные осенние листья, упросил с сухим шуршаньем к пустым гумнам и похилившимся кр

У ОКНА Закрываю книгу Вечер крадется, тускнеет свет, читать трудно В сердце звучат грустной жалобой последние прочитанные слова: Из темной глуби веков доносится этот тоскующий мотив, такой знакомый, так близко понятный родственной горечью своей Не оттого ли глаза вдруг застлались туманом? — слились

ПОЛЧАСА В камере — полумрак, но нет прохлады, душно В спертом воздухе чувствуется дыхание параши Тянет к окну Оно открыто, насколько позволяет вторая — внутренняя решетка, на вершок — не более Но всетаки в эту узкую скважинку струится внешний воздух, и я привык часами простаивать возле нее Подставля

ГРУППА Б (Силуэты) I Переход Можно трогаться: готово Уже вытянулся в линию обоз Хвост — на площадке перед костелом, у статуи св Иосифа, печальника о сиротах; голова — у выхода из еловой аллеи, перед узорчатыми чугунными воротами монастыря Впереди, на козлах желтого экипажа, торжественный Дудик в шин

В РОДНЫХ МЕСТАХ I Ссыльный поселенец Енисейского уезда, из донских казаков, Ефим Толкачев истосковался по родине, которой он не видел двадцать лет, и ушел на Дон Когда его отправляли в Сибирь, дома у него оставалась жена и пять сынов Из них за этот срок трое старших попали на каторгу, а жена с двумя

В КАМЕРЕ № 380 Оттого ли, что день был такой ясный, солнечный, смеющийся, или оттого, что сердце легкомысленно радовалось предвкушению знакомства с новым, неведомым мне миром, — я никак не мог настроиться на элегический тон, расставаясь со свободой и близкими мне людьми Год крепости — срок не малый,

К ИСТОЧНИКУ ИСЦЕЛЕНИЙ I В вагоне было тесно Особенный запах — смешанный, густой запах соседнего отхожего места, едкой махорки, грязных и вспотевших людей, скверной дорожной еды — обдал новых пассажиров той же неприязненностью, с какой встретили их пассажиры, уже сидевшие здесь Они укрепляли свои поз

ВСТРЕЧА Мы снова встретились Не так давно мы восседали с ним рядом на депутатских креслах Это — в первый месяц существования нашего парламента, когда еще не было размещения но партиям, а была группировка областная Сели тогда вместе и мы восемь представителей донского казачества: священник, два учите

СЕТЬ МИРСКАЯ I Отец Порфирий спустился по узкой, крутой дорожке к воротам монастыря и на последней ступеньке оглянулся Сгорбленная старушка все еще стояла на том месте, где он ее оставил, — у двери кладбищенской церковки, на площадке, возле черномраморного мавзолея купеческой четы Некрасовых Стояла

МЕЧТЫ — Самоуправный народ — русские… до того самоуправный — просто говорить не остается! — повторил несколько раз укоряющим тоном Роман Ильич, отставной сотник Он сидел на пустом ящике изпод мыла и в своем древнем офицерском пальто похож был на копну посеревшей от старости соломы Когда он говорил,

ОБЫСК (Упрощенным порядком) Визит был совершенно неожиданный Но, свыкнувшись за последние годы с атмосферой сюрпризов и внезапностей, Лапин[1] не удивился И пристав, и заседатель были в кителях нового образца, цвета хаки, при холодном оружии (у заседателя, впрочем, из кармана предательски выглядывал