Шаламов Варлам Тихонович читать онлайн 5 стр.

Варлам Тихонович Шаламов Бутырская тюрьма (1929 год) 19 февраля 1929 года я был арестован Этот день и час я считаю началом своей общественной жизни – первым истинным испытанием в жестких условиях После сражения с Мережковским в ранней моей юности, после увлечения историей русского освободительного д

Серафим Письмо лежало на черном закопченном столе как льдинка Дверцы железной печкибочки были раскрыты, каменный уголь рдел, как брусничное варенье в консервной банке, и льдинка должна была растаять, истончиться, исчезнуть Но льдинка не таяла, и Серафим испугался, поняв, что льдинка – письмо, и пись

Шоковая терапия Еще в то благодатное время, когда Мерзляков работал конюхом и в самодельной крупорушке – большой консервной банке с пробитым дном на манер сита – можно было приготовить из овса, полученного для лошадей, крупу для людей, варить кашу и этим горьким горячим месивом заглушать, утишать го

Последний бой майора Пугачёва От начала и конца этих событий прошло, должно быть, много времени – ведь месяцы на Крайнем Севере считаются годами, так велик опыт, человеческий опыт, приобретенный там В этом признается и государство, увеличивая оклады, умножая льготы работникам Севера В этой стране на

Город на горе В этот город на горе второй и последний раз в жизни меня привезли летом сорок пятого года Из этого города меня привезли на суд в трибунал два года тому назад, дали десять лет, и я скитался по витаминным, обещающим смерть, командировкам, щипал стланик, лежал в больнице, снова работал на

Графит Чем подписывают смертные приговоры: химическими чернилами или паспортной тушью, чернилами шариковых ручек или ализарином, разбавленным чистой кровью? Можно ручаться, что ни одного смертного приговора не подписано простым карандашом В тайге нам не нужны чернила Дождь, слезы, кровь растворят лю

Тачка II ОСО – это особое совещание при министре, наркоме ОГПУ, чьей подписью без суда были отправлены миллионы людей, чтобы найти свою смерть на Дальнем Севере В каждое личное дело, картонную папочку, тоненькую, новенькую, было вложено два документа – выписка из постановления ОСО и спецуказания – о

Плотники Круглыми сутками стоял белый туман такой густоты, что в двух шагах не было видно человека Впрочем, ходить далеко в одиночку не приходилось Немногие направления – столовая, больница, вахта – угадывались неведомо как приобретенным инстинктом, сродни тому чувству направления, которым в полной

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ТОМ 4 ЧЕТВЕРТАЯ ВОЛОГДА I– II Есть три Вологды: историческая, краевая и ссыльная Моя Вологда — четвертая « Четвертую Вологду»[1] я пишу в шестьдесят четыре года от роду… Я пытаюсь в этой книге соединить три времени: прошлое, настоящее и будущее — во имя четвертого времени — искусс

Сухим пайком Когда мы, все четверо, пришли на ключ Дусканья, мы так радовались, что почти не говорили друг с другом Мы боялись, что наше путешествие сюда чьято ошибка или чьято шутка, что нас вернут назад в зловещие, залитые холодной водой – растаявшим льдом – каменные забои прииска Казенные резинов

Тишина Мы все, вся бригада, с удивлением, недоверием, осторожностью и боязнью рассаживались за столы в лагерной столовой – грязные, липкие столы, за которыми мы обедали всю нашу здешнюю жизнь Отчего бы столам быть липкими – ведь не суп же здесь проливали, «мимо рта ложку никто не проносил» и не прон

На представку Играли в карты у коногона Наумова Дежурные надзиратели никогда не заглядывали в барак коногонов, справедливо полагая свою главную службу в наблюдении за осужденными по пятьдесят восьмой статье Лошадей же, как правило, контрреволюционерам не доверяли Правда, начальникипрактики втихомолк

Лида Лагерный срок, последний лагерный срок Криста таял Мертвый зимний лед подтачивался весенними ручейками времени Крист выучил себя не обращать внимания на зачеты рабочих дней – средство, разрушающее волю человека, предательский призрак надежды, вносящий растление в арестантские души Но ход времен

« Сучья» война Дежурного врача вызвали в приемный покой На свежевымытых, чуть синеватых, выскобленных ножом досках пола корчилось загорелое татуированное тело – раздетый санитарами догола раненый человек Кровь пачкала пол, и дежурный врач злорадно усмехнулся – отчистить будет трудно; врач радовался

Заклинатель змей Мы сидели на поваленной бурей огромной лиственнице Деревья в краю вечной мерзлоты едва держатся за неуютную землю, и буря легко вырывает их с корнями и валит на землю Платонов рассказывал мне историю своей здешней жизни – второй нашей жизни на этом свете Я нахмурился при упоминании

Леша Чеканов, или Однодельцы на Колыме Леша Чеканов, потомственный хлебороб, техникстроитель по образованию, был моим соседом по нарам 69й камеры Бутырской тюрьмы весной и летом 1937 года Так же, как и многим другим, я как староста камеры оказал Леше Чеканову первую помощь: сделал ему первый укол, и